Глава 2. Блокада Ленинграда.

ЭТОТ ДЕНЬ МЫ ПРИБЛИЖАЛИ, КАК МОГЛИ...

Великая Отечественная в датах и воспоминаниях ветеранов

Южнопортового района

Глава 2. Блокада Ленинграда

1941 г. 30 июня. Трудящиеся Ленинграда начали формирование семи дивизий народного ополчения. 9 июля. Советские войска оставили Псков. С начала войны противник оккупировал Литву, Латвию, значительную часть Эстонии, Украины и Молдавии. Создалась угроза прорыва войск к Ленинграду и Киеву. 10 июля. Войска финской Карельской армии вторглись на территорию Карелии и начали наступление на Петрозаводск и Олонец. Началась оборона Карелии. Началась Ленинградская оборонительная операция, которая продолжалась до 30 декабря и стала началом Ленинградской битвы 1941-1944 гг. 14 июля. На ленинградском направлении противник вышел к реке Луга. 20 июля. Немецкая авиация предприняла попытку воздушного налета на Ленинград. 27 июля. Войска Западного фронта закрепились на рубеже реки Ловать, г.Великие Луки и надолго задержали 7 пехотных дивизий 9-й армии, а также 57-й моторизованный корпус противника. 16 августа. Оставлен Кингисепп (Ленинградская обл.). 20 августа. Советские войска оставили Чудово. 21 августа. Началась оборона Ленинграда на ближних подступах. 22 августа. Противник остановлен на ораниенбаумском направлении. 25 августа. В районе Чудова советские войска начали отходить на Кириши и Пушкин. Направление на Тосно и Мгу осталось открытым. Войска 34-й и соединений 11-й армий Северо-Западного фронта отошли за реку Ловать. Противник оккупировал Великие Луки. 28 – 30 августа. Героический переход кораблей Балтийского флота из Таллинна в Кронштадт (свыше 100 кораблей и 67 транспортных и вспомогательных судов с 20,5 тысячами бойцов и грузами). 29 августа. Остановлено наступление противника на рубеже Слуцко-Колпинского укрепленного района. 30 августа. Войска противника вышли к Неве и перерезали железные дороги, связывавшие Ленинград со страной. 31 августа. На Карельском перешейке войска Ленинградского фронта отошли на государственную границу 1939 г. и закрепились. 2 сентября. В Ленинграде произведено первое снижение продовольственных норм по карточкам. 8 сентября. Противник захватил Шлиссельбург. Прекратилось сухопутное сообщение Ленинграда со страной. Началась 900-дневная блокада города. Авиация противника произвела массированный налет на Ленинград: на город было сброшено 6327 зажигательных и 48 фугасных (весом по 250-500 кг) бомб. 9 сентября. Войска противника начали наступление на Ленинград из района Красногвардейска. 10 сентября. Началась Синявинская наступательная операция войск 54-й отдельной армии и Ленинградского фронта (под командованием генерала армии Г.К.Жукова) с целью прорыва блокады Ленинграда, продолжавшаяся до 26 сентября. Поставленная задача не была выполнена, но были скованы значительные силы противника, что облегчило положение советских войск на других участках фронта. 12 сентября. Начала действовать «Дорога жизни» – из портов Нижняя Ладога (большая трасса – 135 км) и Кобона (малая трасса – 35 км) до порта Осиновец. В Ленинграде произведено второе снижение продовольственных норм по карточкам. 18 сентября. На Ленинградском фронте враг остановлен на рубеже Лигово, Нижнее Кайрово, Пулково. 19 сентября. Один из самых крупных вражеских налетов на Ленинград, в котором участвовало 276 самолетов, в течение дня город подвергся 6 бомбежкам. На город сброшено свыше 100 тысяч зажигательных и около 5 тысяч фугасных бомб. 26 сентября. Завершилась Синявинская наступательная операция: 54-я армия продвинулась на 6-10 км. После 80-дневных оборонительных боев противник отказался от дальнейших попыток захватить Ленинград штурмом. 1 октября. Третье снижение продовольственных норм по карточкам в Ленинграде. 16 октября. Наступление немецких групп армий «Север». Началась Тихвинская оборонительная операция, продолжалась до 18 ноября. 24 октября. Оставлена Малая Вишера. 26 октября – 2 декабря. С военно-морской базы Ханко эвакуировано в Ленинград свыше 22 тысяч человек. 27 октября. Остановлено наступление противника в районе Ситомли и Малой Вишеры. 28 октября. Противник подошел к Волхову на расстояние 3-5 км. Октябрь. В Ленинградской области возник первый в ходе Отечественной войны партизанский край (около 11 тысяч квадратных километров, свыше 300 населенных пунктов). 5 ноября. Возобновилось наступление на тихвинском направлении. 8 ноября. Войска противника овладели Тихвином и перерезали единственную железную дорогу, по которой шли грузы к Ладожскому озеру для снабжения Ленинграда. Произошло первое сокращение продовольственных норм для войск Ленинградского фронта. 10 ноября. Началась Тихвинская наступательная операция, продолжавшаяся до 30 декабря. 13 ноября. В Ленинграде произведено четвертое снижение продовольственных норм по карточкам. 18 ноября. Завершилась Тихвинская операция, советские войска не допустили соединения немецких и финских войск на реке Свирь. 19 ноября. Пятое снижение продовольственных норм по карточкам в Ленинграде: 250 граммов хлеба на рабочую; 125 граммов – на карточку служащего, детскую и иждивенческую. Начался период голодной блокады Ленинграда. Снижены и нормы для войск: войска первой линии – 500 граммов хлеба, тыловых частей – 300. Войска 52-й отдельной армии овладели Малой Вишерой. 22 ноября. Вступила в действие ледовая трасса «Дорога жизни»: на автотранспорте из Кобоны до Кокорева и Ваганова (около 30 км), далее до Ленинграда по железной дороге. 3 декабря. Войска 54-й армии Ленинградского фронта перешли в наступление западнее Волхова и потеснили противника в южном направлении. 16 декабря. Войска 52-й отдельной армии разгромили немецкий гарнизон в Большой Вишере и начали продвижение к реке Волхов. 25 декабря. Первое повышение норм выдачи хлеба в Ленинграде: рабочие и ИТР – 350 граммов в день, иждивенцы и дети – 200 граммов. 27 декабря. Войска Волховского фронта вышли к реке Волхов. 30 декабря. С завершением Тихвинской операции закончилась Ленинградская оборонительная операция. Сорван план врага по созданию второго кольца окружения Ленинграда. 1942 г. 13 января. Началось наступление в направлениях Кириши, Тосно, Новгород, Сольцы. 24 января. В Ленинграде второй раз увеличена норма выдачи хлеба. Конец января – начало февраля. Ударная армия Волховского фронта продвинулась на 75 км, перерезала железную дорогу Новгород – Ленинград и вышла на подступы к Любани. Войска Калининского фронта вышли на подступы к Великим Лукам, Велижу, Демидову, Витебску. 10 февраля. Сдана в эксплуатацию железнодорожная ветка от станции Войбокало до Кобоны, связавшая восточный берег Ладожского озера с сетью железных дорог страны. 3 апреля. Партизаны доставили в Ленинград обоз с продовольствием (220 подвод), собранный жителями партизанского края Ленинградской области. 30 апреля. Завершилась Любанская операция: войска 2-й Ударной армии Ленинградского фронта, сковав силы группы армий «Север», перешли к обороне на рубеже Красная горка, Еглино, озеро Черное. Май – 21 июня. Построен магистральный Ладожский трубопровод (35 км, из них 27 км по льду Ладожского озера) от Кареджи на Ладожском озере до железнодорожной станции Борисова Грива. 30 мая. Противник завершил окружение в районе Мясной Бор войск 2-й Ударной армии Ленинградского фронта. 19 июня. Войска 2-й Ударной армии при содействии 59-й армии прорвали фронт окружения и начали выход из него. 22 июня. Противник восстановил окружение войск 2-й Ударной армии. 24 июня. Авиация Балтийского флота нанесла бомбовый удар по порту Котка. 29 июня. Значительная часть 2-й Ударной и 59-й армий оказалась в плену. 19 августа. Началась Синявинская наступательная операция войск Ленинградского (генерал-лейтенант Л. А. Говоров) и Волховского (генерал армии К. А. Мерецков) фронтов. 10 октября. Завершилась Синявинская операция; войска Ленинградского фронта сорвали очередной удар по Ленинграду. 22 октября. Нанесен удар по кораблям противника и десанту, высадившемуся на остров Сухо, что предотвратило опасность прекращения обеспечения Ленинграда через Ладожское озеро. 24 ноября. Начало Великолукской наступательной операции Калининского фронта, продолжавшейся до 20 января 1943 г. 30 ноября. Прорвана оборона противника в районе Великих Лук. 1943 г. 11 – 12 января. Начало наступательной операции «Искра» по прорыву Ленинградской блокады (проходила до 30 января). 17 – 18 января. Ликвидирован 7-тысячный гарнизон противника в Великих Луках. 18 января. Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились, очищено от врага все южное побережье Ладожского озера. Пробитый советскими войсками вдоль берега коридор (ширина 8-11 км) восстановил сухопутную связь Ленинграда со страной. 19 – 30 января. Завершение операции по прорыву блокады Ленинграда. В район Синявино противник перебросил 5 дивизий и значительное количество артиллерии. Войска 67-й армии Ленинградского фронта и 2-й Ударной армии Волховского фронта перешли к обороне. 15 февраля. Авиация Балтийского флота нанесла бомбовые удары по транспортам и портовым сооружениям противника в Таллинне и Хельсинки. 18 февраля. Завершилось наступление на мгинском направлении, не имевшее территориальных успехов. 11 мая. Начался выход подводных лодок Балтийского флота для действий на Балтике. 22 июля. Началась Мгинская наступательная операция войск Ленинградского и Волховского фронтов, которая продолжалась два месяца. 22 августа. Завершилась Мгинская операция, сорвана попытка восстановления блокады Ленинграда. 1944 г. 14 января – 1 марта. Ленинградско-Новгородская стратегическая наступательная операция, включавшая Красносельско-Ропшинскую и Новгородско-Лужскую. 19 января. Завершено окружение петергофско-стрельнинской группировки противника. 20 января. Освобожден Новгород. 27 января. Полностью снята блокада Ленинграда. За время блокады немцы обрушили на Ленинград 100 тысяч бомб и 150 тысяч снарядов. К началу осады из Ленинграда вывезли очень небольшую часть жителей (менее 500 тысяч). В городе оставалось около 2,8 млн. человек, среди них свыше 400 тысяч детей. От голода во время блокады погибло, по различным источникам, от 642 до 850 тысяч человек. За время действия «Дороги жизни» из города эвакуировано около 1 млн. 376 тысяч человек, перевезено свыше 1 млн. 615 тысяч тонн грузов. К моменту снятия блокады в городе оставалось 560 тысяч человек – в 5 раз меньше, чем до ее начала.

________________________________

Федора Матвеевича Косова в 1939 году призвали в армию. В райвоенкомате на серьезного юношу обратили внимание и направили в Ленинградское военно-политическое училище. С 1941 г. он – на Ленинградском фронте, участвует в героической обороне города. Под Ленинградом шли упорные бои, город скрывался в зареве пожаров, земля сотрясалась от разрывов снарядов и бомб. Батарея, которой командовал Косов, прочно закрепилась на местности между Пушкином и Пулковом. Наступило тяжелое блокадное время. Постепенно таяли запасы продовольствия, ежедневная пайка хлеба уменьшилась до размеров спичечного коробка. Все решительнее наступал голод. Появились первые признаки дистрофии и цинги – отеки, слабость, кровоточивость десен. И здесь молодой лейтенант Косов проявил твердость духа и решительность. Он дает указание поить солдат настойкой лапника, который настаивали в металлических бочках, наполненных снегом. А вместо мяса для бойцов начали отваривать оглушенных бомбежками воробьев. «Воробей не рябчик, но все-таки дичь!» – шутил Косов. Здесь, под Ленинградом, Федор был контужен и лежал в военно-полевом госпитале. Когда подлечился, был направлен в ударную бригаду на Невский плацдарм укреплять и поддерживать дух бойцов. Это была одна из самых горячих точек фронта. Косов знал, что с «Невского пятачка» люди возвращаются или в госпиталь или в никуда. Но судьба хранила его. Анатолий Михайлович Беляков, 1922 г. рождения из деревни Филино Ивановской области, призван на воинскую службу в 1942 г. Направлен в 53-ю отдельную стрелковую бригаду минометчиком. Минометы 82-120-мм. Волховский фронт, оборона Ленинграда. Чтобы взять Синявинские высоты, укрепленные немцами по последнему слову военной техники, командование не жалело сил и средств. В очередном тяжелом, кровопролитном бою 30 января 1943 г. осколок снаряда угодил в ногу Анатолия. Раздробил малую и большую берцовые кости. Пришлось долго лечиться в госпиталях городов Волхова, Боровичи, Магнитогорска. По окончании лечения Анатолий Михайлович был комиссован с медалями «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». Имеет орден Отечественной войны 1-й степени. Служба Петра Александровича Лебедева в реактивной артиллерии началась на Ленинградском фронте. О новом оружии говорили тогда только шепотом. Фронтовики с восторгом описывали почти сказочное опустошение, какое оставляли после себя необыкновенной силы разрывы урагана или какого-то смерча огненных стрел. Эту богатырскую воительницу солдаты окрестили ласковым именем «Катюша». На самом деле она называлась сухо «БМ-13» или этим же сочетанием двух букв с иными цифрами: БМ-8, БМ-20, БМ-30… Эти сокращения означали: боевая машина калибра 8 см, 20 см, 30 см реактивного снаряда – «эрэс»,сжигающего все, что может гореть, плавящего все, что может плавиться. В конце блокадного 1942 г. город на Неве мало-помалу оживал после голодной и холодной зимы. На одном из ленинградских заводов было налажено производство «коробочек» – так ради секретности называлось изделие, установленное на грузовиках типа ЗиС-6 и ЗиС-5. Электрооборудование – щелочные аккумуляторы, соединенные с пультом управления огнем, а от него к контактам направляющих спарок. Это БМ-13. С нее за 8-9 секунд улетали в небо 16 реактивных снарядов. В батарее обычно насчитывалось 8 таких установок, в дивизионе – 16, в полку – 48. Полковой залп «катюш» БМ-13 насчитывал, следовательно, 768 «эрэсов». В дни наступления на огневых позициях сосредотачивалось несколько таких полков, бригад. Это был действительно огненный смерч. В январе 1943 г. дивизионы начали артиллерийскую подготовку по укреплениям и живой силе немцев южнее Шлиссельбурга, на левом берегу Невы. «Катюши» первыми открыли шквальный огонь в глубину укреплений, чтобы накрыть немцев в тот момент, когда они из передних траншей при начале артподготовки перебегали по ходам сообщений в траншеи и укрытия второй и даже третьей полосы обороны. «Катюши» и завершали через паузу артподготовку, чтобы своими залпами накрыть немцев, перебегающих теперь из глубины к передней линии окопов. Против немцев вела из-под Ленинграда наступление 67-я армия. А навстречу ей с тяжелыми боями пробивались войска Волховского фронта. 320-й гвардейский минометный полк поддерживал своими залпами наступающие через Неву стрелковые дивизии генералов Краснова и Симонова. После встречи воинов Ленинградского и Волховского фронтов наши дивизии повернули наступление на Синявинские высоты. Переправившиеся гвардейские дивизионы на освобожденной от фашистов земле испытывали острую нехватку боеприпасов. Это объяснялось тем, что переправы через Неву нередко уничтожались огнем артиллерии врага, а их восстановление сопровождалось большими людскими потерями. В одну из таких пауз дивизион отошел на южный берег Ладожского озера недалеко от Шлиссельбурга. И перед глазами воинов открылось страшное, но неизбежное зрелище сражения. Под маскировочной сеткой, натянутой искусной немецкой рукой, алели на фоне снега многие сотни мясных замороженных туш крупного рогатого скота. Они были аккуратно уложены в длинный и широкий штабель почти в полкилометра длиной. А рядом с этим штабелем скотины протянулся высокий штабель трупов немецких солдат, без обмундирования, в одном сером трикотажном белье. Босые ноги торчали строго в одну сторону, а головы, часто рыжеволосые, смотрели остекленевшими глазами в небо. По-видимому, трупы немцы не успели сжечь или захоронить, но выложили покойников строго, как дрова в поленнице. Страшное соседство туш убиенных домашних животных и убитых солдат… Пришло время, когда после прорыва блокады пошло продовольствие в гораздо большем объеме, чем прежде, хотя все же недостаточном, чтобы досыта накормить город. Блокада хотя и была прорвана, но она все еще держала Ленинград в тисках осады: бомбежек, артиллерийских обстрелов. «Дорога жизни» на Ладожском озере была под прицелом вражеских батарей: не все доходило до жителей и воинов, оборонявших город на Неве. Тонули баржи, горели вагоны и грузовые машины, сбивались наши самолеты, а в них уничтожалось самое нужное для жизни населения Ленинграда и обороны. И вот настал январь 1944 г. В районе Пулкова и с плацдарма под Ораниенбаумом с разницей по времени в один день началось самое мощное наступление на врага, чтобы сломить его и окончательно освободить Ленинград от блокады. Наш 320-й Гвардейский минометный полк (ГМП) своими залпами поддерживал стрелковый корпус Героя Советского Союза генерала Симоняка. Из-под Пулкова удар направлялся на Ропшу, куда также устремилась с Ораниенбауманского плацдарма наша 2-я Ударная армия. Опасаясь окружения, немцы стали отходить на новые рубежи своей обороны. За бои под Красным Селом и Гатчиной 320-й ГМП был награжден орденом боевого Красного Знамени и получил наименование «Красносельский». Советские войска овладели Красным Селом и Вороньей горой, откуда немцы обстреливали Ленинград из тяжелых орудий, а сами пушки стали нашими трофеями и были доставлены вскоре в город. К 28 января 1944-го фашисты были отброшены от Ленинграда – блокада снята. И все жители блокадного города торжествовали: они победили, выстояли. Салют в честь этой победы – это лишь самое скромное выражение той радости, которую испытывали блокадники и воины. Это как раз то величайшее событие, когда не было границы между фронтом и тылом, когда весь город был единым фронтом-участником победы. А потом 320-й гвардейский Красносельский Краснознаменный минометный полк помогал освобождать по дороге на Псков и Остров города и железнодорожные станции Ленинградской области: Луга, Струги Красные, Плюсса и другие. Лидия Ивановна Майдан: «Перед войной наша семья жила в ленинградской коммуналке, в комнате 14 квадратных метров: я с родителями и двумя братьями и мамина сестра, которая училась в медицинском институте. В день начала войны нас отправляли в пионерский лагерь. Никто не думал о том, что она будет такой долгой и страшной: все считали, что эта война так же быстро кончится, как и финская. Но враг молниеносно подступил к городу. В начале июля отец ушел в ополчение, ему было 42 года, за плечами у него уже были гражданская и финская войны. Маму должны были эвакуировать как многодетную, но уже в начале августа отменили отъезд. Нам, детям, поначалу было любопытно залезать на крышу дома и наблюдать за бомбежкой города. Но потом налеты и артобстрелы стали так часты, что мы потеряли к ним всякий интерес. Когда вражеское кольцо вокруг города сжалось, начался голод. Сначала мама ездила в выходные дни по ближайшим совхозам за картошкой. Ее очистки складывали в корзину и тоже употребляли в пищу. Вымачивали горчицу и из нее пекли лепешки. А потом и этого ничего не стало. Детям давали по 150 граммов хлеба, который мы сушили на плите в виде кубиков и ели с «супом», состоящем из воды, забеленной мукой. В школу мы ходили недолго, потом там устроили госпиталь для умирающих, там и мои братья умерли. Мама еле ходила на работу. Нашим спасением стала «Дорога жизни». Как сейчас помню тот солнечный весенний день 7 апреля 1942 г., когда мы собрались уезжать. Мы собрали все оставшиеся продуктовые карточки и уговорили за них одного шофера отвезти нас на вокзал. На Ладожском озере лед уже трескался, и грузовики шли по мокрому льду. Колеса были наполовину в воде. И вдруг рев немецких самолетов все ближе и ближе. Началась бомбежка. На моих глазах некоторые машины с людьми уходили под воду. А колонны все двигались и двигались вперед, и никто не знал, кому какая судьба предназначена. Но, наконец, нас перевезли на другой берег. Пошел сильный снег, целый день сидели под открытым небом, люди страдали от холода и голода. Я пошла погреться в маленькую церковь по соседству. Люди там лежали на цементном полу, прижавшись друг к другу. Здесь рядом были и мертвые, которых даже не выносили. К ночи подали товарные вагоны с нарами в три ряда. Мы помогали друг другу залезть в них. На остановках не каждый мог выйти, у всех была сильная дистрофия. Так мы ехали до Рязани целую неделю, а когда сошли с поезда, то было уже половодье в полном разгаре, а мы в валенках. Еще два дня добирались до деревни, добрые люди подсушивали наши валенки на своих печках. После войны отец вернулся с фронта, и мы вернулись в Ленинград. Сейчас я живу в Москве, на 5-й Кожуховская улице, являюсь членом ассоциации жителей блокадного Ленинграда. Нас в столице более 5 тысяч человек». – Да, было очень нелегко, – рассказывает Галина Ивановна Иевлева. – По ночам – дежурство на крыше, днем – копание противотанковых рвов и установка заграждений. Во время авианалетов прятались в лесу. А мы, дети, сидели дома с младшими или стояли в очередях за хлебом. Бывало, привязывали братишку или сестренку к кроватке, а сами бежали занимать очередь. А потом возвращаемся домой, озираясь: того и гляди драгоценный паек отнимут голодные люди. Люди ели все подряд. Вместо чая пили кипяток с солью – по 10-15 стаканов в день. Это помогало выжить, придавало немного сил, но хронический голод давал себя знать: мы опухали, ходили с большими животами. Начались случаи каннибализма: я, например, видела женщину, которая съела двух своих детей. Январь 42-го оказался решающим для блокадников. Люди постепенно привыкли как к житейским неурядицам и отсутствию элементарных коммунальных удобств, так и к повседневным явлениям войны: голоду, холоду, бомбежкам и артобстрелам. Перестали бегать в бомбоубежище, предпочитали отсиживаться по домам. – Потихоньку мы привыкли ко всему, – говорит Антонина Васильевна Архипова. – Научились есть столярный клей, суп-кипяток, разбавленный мукой, если она была, или картофельными очистками. С открытием «Дороги жизни» чуть-чуть лучше стал блокадный паек: в нем появилось немного муки и масла, а также соль. Осенью с мамами ездили за город убирать остатки фронтового урожая – картошку, капусту, морковку. Словом, люди окончательно свыклись с блокадной жизнью и ее лишениями. Тут-то и выяснилось настоящее лицо каждого человека, его характер, кто на что способен и горазд. Ведь люди-то все разные: один готов поделиться последним куском хлеба, другой пускает «на мясо» любимого кота. Привыкли ко всему, и к многочисленным трупам на улицах в том числе. Хоронили родных и близких безо всяких гробов и могил – просто выносили на улицу и несли до тех пор, пока не иссякали силы. В госпиталях положение было получше: тех, кто умирал там, хоронили на Пискаревском кладбище. Но что самое потрясающее: город, где больше всего умирало мужчин, выжил, выстоял и стал первым городом-героем. Вера Белоусова окончила школу 16 июня 1941 г., а 22-го все выпускники города собрались ехать на острова слушать музыку Иоганна Штрауса, модного и всеми любимого композитора. – Я проснулась рано утром в самом радостном настроении, счастливая и восторженная в предвкушении прекрасного выходного дня. Но что-то хмурый стоит у открытого окна отец и курит какими-то тревожными затяжками. Беспокойно встревожена мама: народ узнал, что уже началась война. Город притих, все поездки отменены, все ждут каких-то грозных сообщений. Только в 12 часов министр иностранных дел В.М.Молотов объявил, что Германия без объявления войны вероломно напала на Советский Союз. Уже в понедельник все коммунисты, комсомольцы пошли в военкоматы определяться на фронт. Никто не мог предполагать, что война будет такой затяжной. Нас учили, нам обещали, нам внушали, что враг не страшен, мы закидаем его шапками. Я увидела объявление о наборе молодежи на шоферские курсы. Пошла на комиссию, а ее председатель, седой генерал, посмотрев на меня, сказал: «Ну что ты за шофер! Машину надо знать: чтобы ее завести вручную, нужна немалая силенка». Но я стала защищать себя, выложила на стол удостоверения к значкам ГТО, ОСОАВИАХИМ, ДОСААФ, в общем уговорила комиссию, на курсы приняли. Находились они в доме, где проходили учебу командиры разных профессий Красной Армии. Здесь они и жили и питались. Им надо было возить продукты, белье из прачечной и т.д. В общем, обслуживать. Меня после окончания курсов взяли на стажировку, и я возила все необходимое. Потом меня определили в состав МПВО – местной противовоздушной обороны водителем автомобиля, развозившего все для нужд воздушной обороны. Возила по замерзшей Ладоге уголь. Ездили с открытыми дверцами: вдруг упадет рядом с машиной снаряд или мина, машина сразу идет на дно, нужно успеть выпрыгнуть из кабины. На брешь, образованную во льду, сразу накладывались щиты, чтобы лед не трескался дальше. Приходилось бывать в роли санитарки, оказывая помощь раненым, помогать саперам выкапывать лунки для мин, подносить снаряды к зениткам, помогать слабым добраться до убежища, возить на санках трупы. Мы выжили за счет продуктов, которые перепадали то на курсах, то в подразделении ПВО, и за счет дров, которых у нас было много в сарае: экономили, чтобы согреть воду в кружке. Ее держали в руках и ногах, грели пальцы. Бомбежек боялись только первое время, потом к ним привыкли, о них заблаговременно объявляли. А вот артиллерийские обстрелы все годы вызывали дикий ужас и страх – вот-вот попадет снаряд в твой дом, в тебя… Хлеб, кусочек 125 г, был на одну пятую из муки, остальное опилки, жмых, растения, очистки от картошки. Первое время было много случаев нарушения светомаскировки: это немецкие лазутчики в образе жителей города указывали самолетам места сброса бомб. До войны в каждом городском дворе была собственная прачечная с котлом для кипячения воды, ведрами, тазами, корытами. Постиранное белье вешали на чердаках для просушки. С началом бомбардировок все чердаки освободили от веревок, другого хлама. Все жители дежурили, боролись с зажигательными бомбами. Многих, кто помоложе, посылали на рытье окопов и противотанковых траншей. В самом начале войны вдруг сгорели продовольственные склады, стало голодно. Ребята из ремесленных училищ, ФЗО, получавшие бесплатное питание, стали продавать свои пайки хлеба. А потом, когда голод нарастал, умирали раньше взрослых и пожилых людей. Зима 1941-го была такая лютая, что старожилы не помнили подобных морозов. Покойников прикрывали чем-нибудь и оставляли на улице – везти на кладбище не было сил. Весной, с приходом тепла и солнца, трупы стали гнить; если бы их не вывозили и не хоронили, не миновать бы эпидемий. Я на своей машине возила огромное количество человеческих тел, помню их разлагающийся запах. На улицах помню много мебели – остовы металлические без деревянных отделок: все, что могло гореть, уходило в печки. Когда блокаду сняли, мы не знали, как радоваться. А потом завезли достаточно продуктов, стали кормить понемножку, чтобы не умереть от избытка пищи. Надежда Константиновна Николаева служила санитаркой-дружинницей в санаторно-медицинском поезде-летучке №707, который перевозил раненых на главный эвакуационный пункт – станцию Бологое Октябрьской железной дороги. Поезд собирал больных и раненых с полей боев Северо-Западного, Волховского, Ленинградского фронтов, свозил их в Бологое. Здесь формировались эшелоны для отправки в глубокий тыл. Составов часто скапливалось много. Немцы, обнаружив их, бомбили станцию групповыми налетами. «И очень часто, – вспоминает Надежда Константиновна, – самолеты фашистов неслись на бреющем полете так низко над землей, что мы видели зверские лица врагов в затемненных очках. На стенах и крышах вагонов снаружи красовались большие красные кресты, но фашисты есть фашисты, на опознавательные знаки внимания не обращали, строчили по вагонам из пулеметов. И они загорались, раненые в панике бросались кто куда, а люди неходячие, конечно же, сгорали заживо». Людмила Аркадьевна Наумова, участковый врач-терапевт 26-й городской поликлиники города Ленинграда, находилась в блокадном городе до середины сентября 1942 г. Ее муж, Павел Владимирович Наумов, врач-хирург больницы им.Урицкого, во время одной из операций потерял сознание, упал. Больного его оставили в одной из палат, где лежали восемь человек. Через неделю Павел Владимирович попросил увезти его домой: «Ты видишь, нас было восемь, теперь осталось только четверо. Я не хочу здесь умирать». А трамваи в городе уже не ходили, другого транспорта не было. На следующее утро Людмила Аркадьевна пришла с санками. Ей вызвалась помочь знакомая. Вместе они с великим трудом переместили больного из помещения больницы, укутали, довезли до дома. А это расстояние в пять трамвайных остановок – от улицы Фонтанки до улицы Декабристов. Потом нужно было преодолевать пять этажей старого кирпичного здания. А двигать ногами больной почти не мог. Тащили его на руках с частыми остановками две худенькие щупленькие женщины и, когда добрались до дверей квартиры, совсем выбились из сил. Это было в конце года и Новый, 1942 г. встречали вместе, вдвоем. «Я припасла к празднику 100 граммов мясного фарша, поджарила две котлетки. Главный врач нашей поликлиники Пантелеев где-то разжился портвейном «Три семерки» и всем выдал к Новому году по поллитровой бутылке». Пантелеев «выбил» врачам по половине обеда в столовой для дистрофиков – это за работу врачей, следивших, чтобы все больные были накормлены. Людмила Аркадьевна съедала в столовой жидкую часть обеда, что погуще, несла домой мужу. Так они дожили до эвакуации по «Дороге жизни» и были отправлены на барже по озеру в сентябре 1942 г. Участковый врач-терапевт находится на своем рабочем месте в кабинете только половину смены. Другую он ходит по участку к больным. Во многих домах нет лифта или он совсем не работает. Каждый шаг по лестнице голодному человеку дается с трудом, даже если в руках его ничего нет. У врача – сумка с медикаментами, шприцами, тонометром, градусником. Всего этого в обычной жизни не замечаешь, а голодному человеку и иголка тяжела на лестнице. Как она выжила, до сих пор для Людмилы Аркадьевны загадка. Лидия Захаровна Лагутина, 1922 г. рождения. – С начала войны я прошла вместе с частями армии от Москвы до Берлина. Самый большой поток раненых в начале 1942 г. поступал в город Тихвин Ленинградской области. Я работала в сортировочном госпитале №3415 операционной медсестрой четверо суток без отдыха (часок поспишь в уголочке на вате, и опять к операционному столу). А подруга моя Таня Могуева была на сортировке раненых, там от бомбежки фашистов она погибла. В госпитале не хватало донорской крови, и я отдала свою кровь тяжело раненному, который, придя в сознание, попросил показать ему медсестру, которая отдала ему свою кровь, и, увидев меня, сказал: «Какая кровь-то во мне течет, молодая да красивая». Иван Иванович Корочкин: «С 1925 г. проживаю в Москве. До войны окончил неполную среднюю школу и в 16 лет пошел работать на завод «Серп и Молот» слесарем-инструментальщиком (с 1939 по 1941 г.). Мне было 17 с половиной лет, когда началась война. Наш эшелон был направлен под Ленинград, и мы двигались уже по освобожденной дороге (Москва – Ленинград). Эшелон остановился около станции Малая Вишера, недалеко проходила линия обороны, которая начиналась от Ладожского озера и доходила до Новгорода (Волховский фронт). На этой линии обороны стояли 54-я, 4-я, 59-я армии, 2-я Ударная армия (Мясной Бор). Этот поселок оправдал свое название. Там шли кровопролитные сражения, погибло много наших. Около Новгорода стояла 52-я армия. В январе 1942 г. войска Волховского фронта под командованием К.А. Мерецкова начали наступление под Ленинградом. Наибольшего успеха в нем добилась 2-я ударная армия. 2-я Ударная армия захватила плацдарм в районе Мясного Бора около 12 км и устремилась навстречу 54-й армии Ленинградского фронта, которая находилась на линии Волховского фронта. Эта армия была отделена от блокадного Ленинграда порядочным расстоянием. Цель 2-й Ударной армии – соединиться с 54-й армией Ленинградского фронта, оторвать «кусок» территории, занятой фашистами. Такая встреча должна была состояться в районе Любани, однако этого не произошло. Командовал 2-й Ударной Соколов, а с 10 января принял командование Крыков, а затем его сменил Власов. Линия фронта тянулась до 40 км в форме кувшина. Наша маршевая рота вошла в этот «кувшин» и попала в 46-й стрелковый полк 111-й стрелковой дивизии, которая временно находилась в резерве, так как не получила материальную часть (пушки). Но это было недолго. Пришли представители полка, построили нас в одну шеренгу и стали отбирать для себя красногвардейцев. Первый предложил пополнить ряды разведки. Желающих не нашлось. Вторая специальность – автоматчики. Я вышел со своим товарищем первый, за нами вышли человек десять. Третья специальность, которая была предложена, – артиллеристы. Здесь желающих было много. И даже нас (автоматчиков) покинули десять человек, в результате нас осталось двое. Артиллеристов взяли всего человек семь, отсеявшиеся попытались примкнуть к нам, но взяли только нас двоих, а оставшиеся были направлены в пехотные части. И так вот нас двоих записали в автоматную роту полка. Нам вручили ручной пулемет, а я стал вторым номером. Полк занимал место в лесу. Обстрел немцы вели круглосуточный и методичный. Были раненые, убитые. Наша рота делала вылазки там, где были прорывы или вклинивание немцев в нашу оборону. Большой бой был с группой немцев, которые вклинились в расположение штаба полка. Мы контратакой выбили их с этой территории. При одном из обстрелов (когда все, кто был рядом со мной, попрятались) маленький осколок снаряда угодил мне в коленный сустав. С этим ранением я обратился в санвзвод, но потом увидел, что ранка маленькая, заживет, а к вечеру был сбор для получения задания. По дороге испытывал сильнейшую боль. На следующий день опять дальний поход на задание. Я обратился к командиру. Он оставил меня в лагере, нога ныла, не давала ни сидеть, ни стоять. Я вновь обратился в санчасть, сняли бинты, а под ними – распухший сустав. На ватнике я нашел входное отверстие, а сбоку, в ватных брюках, нащупал этот осколок. Осколок угодил в колено под прямым углом, ударился о кость, рикошетом ушел навылет и застрял в брюках. Только после этого я нащупал выходное отверстие. В санчасти мне выписали историю ранения и направили в санбат своим ходом. При выходе из леса на открытое поле меня обогнали два связиста. На расстоянии 3-5 метров от меня они легли и поползли, по ним открыли огонь. Я последовал их примеру, и меня тоже обстреляли. Ползешь, не стреляют, стоит подняться на четвереньки, опять начинают стрелять. Когда я прополз метров 80, из леса, по моему «следу» выехала деревенская повозка и попыталась преодолеть этот участок. Повозка низкая, а лошадь монгольской породы. Они смогли доехать только до меня. Лошадь ранили, а люди на повозке погибли. Я преодолел этот участок и добрался до санбата, который спешно эвакуировался. 2-я Ударная армия вскоре оказалась в окружении, а я в эвакогоспитале № 2762. 20 марта перерезали коммуникацию у Мясного Бора. 30 мая 1942 г. проход у Мясного Бора был закрыт. Около недели танкисты держали оборону, а части выходили из окружения. Вышла из окружения и моя 111-я дивизия. Лечился от первого ранения в городе Бологое, раненые были в основном из 2-й Ударной армии. В один прекрасный день нас посетила комиссия для формирования роты автоматчиков. В строю нас было около 300 человек – все бывшие больные. По команде «Кто желает сейчас пойти на фронт добровольно?» из строя вышли 49 человек (в их числе и я). Команду повторили, вышли еще 26 человек. Я попал в свою дивизию и полк, который после окружения стал гвардейским. Мы еще не успели получить оружие (автоматы), а уже попали под второй отбор для полковой разведки. Вопрос «Кто согласен быть разведчиком полка?» прозвучал только один раз. Из роты вышли 10 человек, в их числе и я. Стоянка разведчиков находилась в 800 метрах от передовой. Туда мы выходили ежедневно. Это была нейтральная полоса, окопов там не было, а были места для наблюдения. Наша задача – выявление огневых точек противника. Основная точка наблюдения находилась в большой воронке. Меня дважды обстреливали из малого миномета. По мне выпустили около 10 мин, но ни одна из них не оставила после себя воронки. После этого обстрела я уже не садился на край окопа. Мы не раз ходили группой за «языком» (впереди четверо сильных – забросать место гранатами, за ним слабее – окружают место, двое последних – обходят). Однажды взяли «языка», тащили его к своим, а он, подлец, по дороге скончался. Как-то раз мы с товарищем возвращались с нейтральной полосы и опять попали под обстрел, уже из тяжелых орудий. Я пострадал от третьего снаряда, хотя мой напарник за это время уже успел добраться до блиндажа. Снаряд упал сзади меня в двух шагах. Снаряд был фугасный, а под нами было болотистое место. Спасло меня от смерти только то, что снаряд ушел глубоко в грунт, образовав при этом воронку диаметром около двух метров. От этого снаряда четыре осколка глубоко вошли в левую часть спины и маленький – в руку. Эти осколки по сегодняшний день ношу в своем теле. Товарищи по взводу проводили меня в госпиталь. Нашли автомашину (дорога была ужасно плохая). При первичной обработке большой осколок пытались достать, разрезав рану на восемьдесят сантиметров. Но он глубоко зашел. Меня в городе Бологое одного подсадили в спецпоезд, который направлялся в глубокий тыл (на реке Оби г.Ишим). Таких поездов не показывали в кино. В поезде расширены проходы из вагона в вагон. Койки расположены в два ряда по окнам или подвесные на пружинах. Мой организм оказался крепким. Осколки не стали вынимать (оставили на память) и через два месяца после ранения меня выписали».

Создано на конструкторе сайтов Okis при поддержке Flexsmm - накрутка подписчиков инстаграм